Jacob Simon
Якоб Симон, научный сотрудник Национальной портретной галереи в Лондоне, изучил роль женщины в багетном бизнесе в Англии начиная с 1620-х годов, на примерах Лондона и Бирмингема.
Для некоторых женщин багетная мастерская была бизнесом и средством к существованию. Для других это было просто развлечением.
Жена художника
Производство рам исторически было прерогативой мужчин. Разумеется, имеются примеры, когда жена художника работала в багетной мастерской в качестве багетного мастера или позолотчика. Так было в случае с Джорджем Гелдорпом, известным художником, производящим рамы во время правления короля Чарльза Первого, который определил свою жену в качестве позолотчика когда выставил счет лорду Салисбери за семь рам в 1626 году: ‘pour la dorure de 7 bordures que ma femme a dorée, pour l’or et ouvrage’ (за позолоту семи рам, сделанную моей женой, включая золото и работу). Такие договоренности были весьма распространены, но обычно не отмечались в документах.
Один из наиболее важных портретных заказов, при правлении короля Чарльза Второго, был дан Джону Майклу Райту на двадцать два портрета в полный рост судей, выносивших решения по искам имущественных и граничных требований, возникшие после великого пожара в Лондоне в 1666 году. Эти портреты долго висели в Гилдхоле в Лондоне, но сейчас они утеряны вследствие их плохого состояния. Роскошные рамы (рис.1) для большинства портретов, возможно основанные на прототипе рамы Джона Норриса, были изготовлены в 1671 году и позднее тремя женщинами – Мэри Эшфилд, Мэри Флейшер и Мэри Доррелл. Было бы интересно понять, почему такие значимые заказы были им предоставлены, в то время когда женщины редко получали заказы на рамы. Предположительно первые две были женами Эдмунда Эшфилда, портретиста, и Бальтазара Флейссера, также портретиста, или Тобиаса Флейссера, пейзажиста и багетного мастера.
Вероятно, Мэри Эшфилд делала рамы для пастельных портретов своего мужа (рис.2). Мэри Доррелл могла быть «м-с Дорейлл», которой заплатил за рамы в 1678 году Филип Сидней, третий граф Лейчестерский.
В середине восемнадцатого века, ведущий рококо резчик и дизайнер Томас Джонсон выполнил ремонт резного циферблата городской церкви Святого Магнуса Мученика, работу, которую он, по его словам, выполнил с помощью своей жены, Мэри, «которую я обучил золочению». В своей автобиографии Джонсон упомянул, что ее работа была хорошо принята церковным комитетом, глава которой отметил что его «жена позолотила циферблат очень хорошо – что ее старания должны быть вознаграждены, и бросил гинею для нее, и все остальные двадцать три джентльмена последовали его примеру». Это было проявление чрезвычайной щедрости.
По другим документам золочение рам было порой прерогативой любителей в середине 18 века, в то время когда искусство становилось все более модным среди дам, например вырезание цветов, уроков рисования или композиций из ракушек у м-с Делани. Золочение было еще одним увлечением, как говорила леди Хертфорд леди Помфре в 1739 году: «Дома мы развлекали себя… золочением рам и другими маленькими штучками: это так модно сейчас, что я верю, если бы наши терпение и карманы выдержали, мы бы позолотили все карнизы, столы, кресла и стулья в доме.»
Вдова багетного мастера
Иногда женщины принимали багетный бизнес от умершего мужа до тех пор, пока ее сын не становился достаточно взрослым, чтобы стать у руля бизнеса. На ум приходят три примера из середины девятнадцатого века: м-с Элизабет Форд (1798-1856), м-с Махала Бартингтон (д.с. 1860) и м-с Энн Томас (д.р. 1800).
Муж Элизабет Мэри Форд, Джордж, умер в 1842году, оставив ей управлять компанией «Форд», хорошо известной багетной мастерской на Вардур стрит в Сохо, которой она и управляла вплоть до своей смерти в 1856 году. И что совсем удивительно, она оставила бизнес своим дочерям, которые затем торговали как Элиза и К. Форд, но очевидно, что она поставила условие, что бизнесом «должен управлять полностью Уильям Дикенсон», ее главный мастер. Если бы ее дочери вышли замуж, то бизнес перешел бы к ее брату Чарльзу Форду и Дикенсону, как собственно и произошло в 1859 году, когда фирма стала называться «Форд и Дикенсон». «Элиза и К. Форд» произвели несколько рам для только что основанной Национальной портретной галереи в 1857 году, кроме того фирма сделала много работ для прерафаэлитских и других ведущих художников.
Блистательная м-с Махала Бартингтон приняла бизнес от мужа, который умер в 1845 году и открыла магазин под именем «Махала Бартингтон» на Вардур стрит, который позже стал называться «Махала Бартингтон и сын», когда в бизнес пришел ее сын. Энн Томас продолжала бизнес Уильяма Томаса с 1865 по 1873 годы, когда она передала его своему сыну; ее муж работал для королевы Виктории и двух художников, обладателей королевских грантов – сэра Джорджа Хейтера и сэра Фрэнсиса Гранта.
Женщин, управляющих или работающих в багетной мастерской было великое множество. Например, Элеонор Лэй, на Дин стрит в Сохо, возможно получила бизнес от Генри Лэя, вероятно ее мужа, после его смерти. Она брала 2,5 фунта за золочение пяти круглых рам для зала заседаний ВМФ в Сомерсет Хаусе в 1789 году.
Для этих женщин, искусство управление багетным бизнесом пришло из самой работы или от мужа, возможно с помощью мастера мужа. Но конец 19-го века ознаменован появлением женщин на уроках в художественных школах для которых багетное оформление могло быть как хобби, так и бизнес. Они концентрировались на рамах для их мужей, для их приятелей художников или просто для себя.
Декоративно-прикладное искусство и другие рамы
Две женщины в Бирменгеме – Анна Бэйкер (1859-1947) и Мира Банс (1854-1918) и две в Лондоне – Хильда Хьюлетт (1864-1943) и Катарина Фурс (1875-1952) производили выдающиеся рамы. Пришедшие из литературных домов или художественных школ, они привнесли свежий подход к оформлению картин. Они внесли вклад к более широкому росту признания декоративно-прикладного искусства, в котором женщины играли значительную часть на рубеже веков.
Анна Бейкер, жена Джозефа Соутхалла, художника из Бирмингема, взялась за золочение рам, которые он разрабатывал и делал. Ее заметки фиксирует затраты труда. Это могло бы быть весьма важно для больших картин как «Подмена письма» (1908-9): 4 часа грунтовки, тринадцать шлифовка, восемь укладка болюса, девять полировка болюса, двадцать четыре золочение, всего около 130 часов работы. Это был очень традиционный, трудоемкий порядок. «Полирование болюса» (рис.3), карандашный рисунок, сделанный ее мужем, показывает ее полирующей раму для его картины «Фалез» в 1912г. Помимо этого у Соутхалла было еще несколько рам созданных Эдит Гир (1875-1959), посещавшей школу искусств в Бирмингеме до своего замужества с Генри Пэйн, одного из преподавательского состава школы.
Стали модны новые материалы. Еще один художник из школы искусств Бирмингема, Мира Банс, работала с металлом. Она была дочерью Джона Такрея Банса, редактора «Бирмингем Дэйли Пост».
Ее кованные металлические рамы играют важную роль в облике некоторых работ ее сестры Кейт, к примеру, в запрестольной перегородке церкви святой Марии в Лонгворте, Оксвордшир (рис.4), нарисованной в 1904 г. и картине «Подарок на память» (рис.5) из Бирмингемского музея, обе из которых были обрамлены Мирой в блестящие кованные металлические рамы.
Несмотря на мелкие неприятности жизни, Хильда Герберт, позднее Хильда Хьюлетт, дала зарок «ни дня не проводить без вещи такой важности, чтобы любой дискомфорт, раздражение или временные невзгоды были бы даже не достойны обсуждения». Возможно, благодаря этому желанию она приняла вызов изготовить раму для последней версии «Светоча мира» (рис.6) Уильяма Холмана Ханта. Она посещала национальную школу искусств в Южном Кенсингтоне перед замужеством с историческим романистом Маурисом Хьюлиттом. Она дружила с дочерью Холмана Ханта, Глэдис, и вместе они сделали cassone (итальянский сундук для приданного) который выставлялся в Новой Галерее.
Хьюлетт приняла вызов работы с художником, который имел особый интерес к рамам: для этой картины Холман Хант хотел роскошную классическую адикулярную раму, наполненную символикой. То была, по ее словам, «работа из месяцев терпения, не только потому, что это была очень продолжительная работа, а потому что Холман Хант знал, что хотел, его точка зрения не была хороша, его зарисовки были слишком запутаны, чтобы перевести их на язык слов: даже не слов, на язык резки». Она работала над рамой с помощью мисс Смит, о которой в одной из записок было сказано «даже больший знаток в золочении и левкасе после итальянских моделей, чем сама м-с Хьюлетт». Хильда Хьюлетт проявила упорство и стала первой британской женщиной летчиком получив лицензию, несмотря на отрицательное отношение мужа. Они расстались в 1914 году, когда они стала все больше и больше уходить с головой в свой успешный бизнес по производству самолетов.
Другая заметная женщина в багетном деле, Катарина Фурс, была дочерью поэта и критика Джона Эддингтона Симондса и племянницей художницы Мэрриан Норт. Она вырезала рамы для своего мужа, художника Чарльза Уэллингтона Фурса, за которого она вышла замуж в 1900 году. Ей нравилось ее золочение «яркое и новое»; ему нравилось тусклое, и он, к ее ярости, закрасил амбициозную раму «Диана горной страны» на вернисаже королевской академии.
Для другой картины, портрета ученого и пионера в области дактилоскопии сэра Фрэнсиса Галтона, натурщик предложил, чтобы Катерина Фурс вырезала его отпечатки пальцев на раме, эту просьбу она, к сожалению, не смогла удовлетворить. Ее муж умер в 1904 году, и она стала играть важную роль, как директор в женском королевском военно-морском ведомстве.
Блумсбери и последующие годы
Предмет производства рам и движения Блумсбери должно быть рассмотрено отдельно. Большая часть мебели, произведенной Омега Воркшоп была раскрашена, и это, возможно, стало отправной точкой для раскраски некоторых рам. «Разговор» Ванессы Белл (рис. 8) имеет плоскую раму из дуба, говорят она была раскрашена художницей абстрактными красными фигурами между черной внутренней и внешней границей.
«Сэр Осберт Ситвелл» Нины Хамметт (рис. 9) немного более вычурный; гравированная отделка и ступенька на другом плоском профиле рядом с покатой четвертью делает раму крайне выразительной. Другой пример, ее же картина «Студентка: Мадам Долорес Кортни» (1917) имеет традиционный профиль, но гравированную отделку. Несмотря на малое количество документов, дошедших до нас, все говорит о том, что и Белл и Хамнетт сами декорировали свои рамы.
В 1930 годах художница Ханна Глюкстейн, известная как «Глюк», (1895-1978) оформляла свои работы куда более строго, чем в Блумсбери. Она производила рамы из ничем не украшенного трехступенчатого профиля, обычно окрашенного белым цветом, который она запатентовала как рама Глюк. «Суть рамы Глюк», как говорится в каталоге ее выставки в 1937 году, «в том что она становится частью любой стены независимо от ее особенности, цвета или времени… она может быть окрашена в тот же самый цвет, как и стена, или на нее могут быть наклеены те же обои, или сделана из любого стенового материала».
В 1930 годах художница Ханна Глюкстейн, известная как «Глюк», (1895-1978) оформляла свои работы куда более строго, чем в Блумсбери. Она производила рамы из ничем не украшенного трехступенчатого профиля, обычно окрашенного белым цветом, который она запатентовала как рама Глюк. «Суть рамы Глюк», как говорится в каталоге ее выставки в 1937 году, «в том что она становится частью любой стены независимо от ее особенности, цвета или времени… она может быть окрашена в тот же самый цвет, как и стена, или на нее могут быть наклеены те же обои, или сделана из любого стенового материала».
В 20-м веке, женщина, связанная с производством рам, становится обычным явлением. Чарльз Дэвид Сор (1853-1939), работающий в Кенсингтоне, привлек своего сына Джона и дочку Грэйс в свой бизнес. Она была записана как резчица по дереву в переписи 1911 года. Отец ей сказал: «пока ты выйдешь замуж у тебя есть хорошая работа». Три дочери Джозефа Таноуса были основной опорой его бизнеса из которых самая старшая была Джоан (р 1919). Марселл (р. 1920) вышла замуж за Роя Франдсена и с 1945 года они оба работали у ее отца, Джозефа, в мастерской на площади Кавэй, Челси, до его смерти в 1948 году, когда они взяли бизнес, переименовав его в Рой Франдсен. Младшая сестра, Элизабет (р.1924), управляла бизнесом своего дяди Джона в течении 29 лет до своей отставки в 1989 году. Совсем недавно Габриель Рендел стала собственницей старой мастерской «Бурле», вернув ее на старое место в центральном Лондоне из Фулхэма, в то же время как Луис Лидделл возглавил Рикардо Гаччерини Лтд.
Национальная портретная галерея
В национальной портретной галерее, кроме работ Элизы и К.Форд, о которых мы говорили выше, достойны упоминания две истории. В 1883 портрет шотландского писателя и естествоиспытателя Мэри Сомервиль был принят в коллекцию с очень искусной рамой, вырезанной в стиле итальянского ренессанса ее дочерью Мартой Сомервиль. Когда картина прибыла, директор галереи сэр Джорджу Шарф написал – «рама настолько превосходна, мастерство показанное в ней позволяет мне утверждать, что эта леди должно быть произвела много рам». Но к 1896 году, когда было открыто новое здание галереи для населения, рама была заменена на другую.
Через несколько лет, в 1912 году, когда портрет отца Милли Чилдерс, бывшего министра внутренних дел Хьюга Чилдерса, был передан галереи, мисс Чилдерс написала Чарльзу Холмсу, в то время директору галереи, «один или два образца работ художника, о котором я говорила Вам, касательно рамы для портрета моего отца… вы можете сделать вывод… некоторые идеи об возможностях этого художника». По всей видимости, речь идет о ее близком друге, Эммелин Дин (1858-1944). Но Холмс сразу ответил с сожалением, «работа вашего друга весьма привлекательна, но… полагаю, мы должны прикрепить к портрету раму Уоттса». Холмс объяснил свое предпочтение к раме Уоттса, как «единственной, в которой портрет бы был гармоничен с другими картинами этого периода». Галерея оформляла в такие рамы картины этого периода, вне зависимости от того был ли художником мужчина или женщина. «Если бы картина имела необычную раму», продолжал Холмс, «мы столкнулись бы огромными трудностями в поисках правильного места, которое… картины должны занимать время от времени».
Но подход изменился. Один из заказов галереи, тройной портрет Джорджа Мелли, написанный Мэгги Хэмблингл в 1998 году, имеет раму (рис.13), окрашенную лично художником, продолжая элементы композиции на раму. Широкая плоская рама была выбрана художником после консультации с специалистами галереи и изготовлена и покрыта тем же белым холстом какой использовался для картины. За идеей расширить композицию лежит простой замысел, как объяснила Мэгги Хамблинг «Расширение элементов картины на раму это попытка представить, что Джордж на мгновение вышел за пределы холста».
Историческая роль женщины в оформление рам
Возможно, это неправильно использовать вид французской мастерской по золочению для иллюстрации роли женщины в оформление рам, но эта иллюстрация слишком хороша, чтобы не использовать ее.
Слева у стены мы видим две рамы с левкасом «в белом», приготовленные для золочения. Сразу под этими рамами женщина, вероятно, золотит раму, стоящую у стены. За столом две женщины полируют реплику салонной рамы Луи ХIV.
Исторически женщинам было трудно стать багетными мастерами, вследствие системы обучения и структуры производства. Даже в течении первой мировой войны, когда много женщин заменило мужчин на заводах по производству мебели, им платили только две трети от мужских расценок за аналогичную работу.
Она собрала информацию, проведя бесчисленное количество собеседований в Нью-Йорке в 1859-61 годах, а также из переписки. Несмотря на то, что книга посвящена женщинам Америки, ее книга открывает более широкую информацию. Она сообщает, что в Дублине как минимум сорок женщин занимались золочением, некоторые владели собственным бизнесом. И что всего сорок женщин занимались золочением в Нью-Йорке. Конечно, в Париже в 1848 году, было более тысячи позолотчиков, четверть из которых были женщины, но платили им вполовину от мужчин. Ей рассказали американские позолотчики, что женщин нанимали, потому что они стоили дешевле мужчин. Позолотчик из Нью Хэмпшира считал, что женщины были также хороши в деле как и мужчины. Для окраски мебели, как сказала ей одна ведущая компания, они нанимали женщин «потому что они делали работу лучше, быстрее и дешевле чем мужчины».
Тенденция состояла в том, что женщин назначали на более деликатные работы в оформление рам. У Джордж М. Уилей Лтд, в 1930 году показательно говорил в своей рекламе про подразделение по производстве золотых листов: «Расплющивание производится мужчинами… в то же время все дополнительные работы, такие как подготовка, нарезка, заполнение, заведение и т.д. производится женщинами… нарезка листов и размещение их в книги относятся к наиболее деликатным операциям». У Альфреда Стилса и Сыновья в Хаммерсмите, одной из ведущей мастерской в Лондоне, женщины были ограничены в отделе нарезки паспарту, где их «ловкие» пальчики подходили лучше всего.
Исторически, когда находишь женщину в производстве рам, она часто находится в тени своего мужа или другого мужчины. В 20 веке роль женщин, таких как Анн Бэйкер или Катарина Фурс, стала более заметной. Сегодня, много женщин работают в консервационном оформление и золочении, пусть даже производство рам иногда кажется больше мужским миром.
Jacob Simon
Февраль 2014
jsimon@npg.org.uk
http://theframeblog.com/2014/03/05/women-in-picture-framing/